Вячеслав Бочаров

[Petrov]

Темы отдельной вроде нет. Так что пусть будет, хоть первый пост не совсем про Беслан.

Нужны ли России сегодня Герои?


Русские герои / 03.12.2012
 

Вячеслав Бочаров возмущен, почему звездой экрана на НТВ оказался вор в законе …
 
Самые загруженные дни у ветеранов разных войн и участников боевых действий в мае перед днем Победы, в декабре перед днем Героев Отечества и в феврале перед днем защитников Отечества. Школы именно в эти дни планируют все свои мероприятия, связанные с патриотическим воспитанием учащихся.
 
И нынешний декабрь для меня не явился исключением. Приглашение начали поступать еще в начале ноября. Я составил свой плотный график посещения учебных заведений, понимая, что встреча школьников с человеком, прослужившим народу в рядах Вооруженных Сил государства почти четыре десятка лет, возможно, раскроет для них что-то новое, кому-то поможет определиться с выбором будущей профессии. Перед каждой такой встречей я тщательно готовлюсь. Подготавливаю видеоряд для показа ребятам Героев нашего времени, будни наших силовых структур. Ведь всегда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. В наше время Героев Российской Федерации и Героев Советского Союза на экранах телевизоров редко увидишь. Поэтому и готовишься тщательно, чтобы в часовой беседе, обычно столько времени предоставляет школа, сказать самое важное, самое нужное, найти такие слова, которые бы затронули душу молодого человека, запали в его сознание. Вот и сегодня, в первый день зимы, я занимался подготовкой к такой встрече.
 
За вечерней чашкой чая включил телевизор. И надо же было так случиться, что именно в это время НТВ в течение целого часа рассказывало в цветах и красках о героической жизни вора в законе, Александра Северцева, - или что-то в этом роде, век бы его не знать. И что он из семьи профессиональных преступников, и что в совокупности члены их семьи отсидели 112 лет, и что дети его тоже сидят. Я оторопело смотрел на экран и с каждым мгновением волна возмущения, гнева, безысходности, обиды нарастала. Я был просто опустошен. Я смотрел, как жена этого вора со слезами на глазах рассказывает о своей трудной доле, что она моталась за своим преступным мужем 30 лет по местам его отсидки, как сама растила детей, ставших потом преступниками, как она переживала, когда он болел, и его надо было лечить. Я слушал его воспоминания о том, что они расстреливали до десятка человек в бандитских разборках в лихие 90-е годы. Материал был подан с размахом, с бандитским романтизмом, с песнями уголовного шансона, с крутыми застольями и прелестями зарубежного отдыха вора в законе. Я смотрел на экран и видел, что сейчас у этого вора в законе особняк и гектар земли. Он и сейчас вершит судьбы людей, он главнее всей нашей правоохранительной системы.
 
И я подумал, а зачем, а главное с чем, мне идти теперь по школам? Я отслужил государству в льготном исчислении (день войны за три) 57 лет, это половина того, что семья этого вора отсидела. Семья моя моталась за мной по местам моей службы и жена сама растила двоих детей, которые не стали преступниками. И когда я был трижды ранен, она тоже переживала за мое выздоровление. Я никогда не забуду, как придя в реанимацию, она, утирая слезы, спросила меня, не упрекая, а любя, думал ли я о них там. И я ей честно написал, так как говорить было нечем, что если бы я думал о них в тот момент, то меня бы не было на этой больничной койке, зато сейчас времени достаточно. А после последнего тяжелого ранения, деньги на лечение пришлось выискивать самому из разных источников, и между медицинскими операциями ездить в командировки на боевые операции. И с выходом на пенсию кроме обычной трехкомнатной квартиры и инвалидности не иметь ничего. Сравнение напрашивается не в мою пользу. Так с чем же я пойду в школу, что мне ответить ребятам на вопрос, почему героями телевизионных передач у нас в России становятся воры в законе, а не те, кто за Родину, за Отечество, за своих сограждан отдает свое здоровье и жизнь?
 
Весь последний месяц только и разговоров о расхитителях государственной собственности в лице высокопосаженых чиновников различных ведомств. Обыски, завораживающие взгляд кучи изъятых в кабинетах и квартирах денег, золотые унитазы и канделябры, картины и тринадцатикомнатные квартиры. И это еще не коснулись первых лиц воровской вертикали. Что может быть там, остается только догадываться.
 
И вот на таком фоне я должен рассказывать о том, как Дмитрий Голубев, спасая сослуживцев, лег на гранату. Как Алексей Баландин, умирая, завещает своим подчиненным: «Уважайте друг друга». Как десять офицеров погибли в Беслане, спасая заложников. Как погибла 6-я парашютно-десантная рота, бескомпромиссно вступив в неравную схватку во много раз превосходящим противником.
 
Но ведь меня спросят, а для чего эти жертвы? Ответ на вопрос словами Т.Шевченко: «В ком нет любви к стране родной, те сердцем нищие калеки», вряд ли кого удовлетворит. Мне возразят, что может воры всех мастей сердцем и нищие калеки, зато в материальном плане у них все в порядке. А именно это сейчас определяет статус человека в обществе.
 
И все же я пойду в школу, и мы там вместе поразмышляем над ответом на вопрос: «Нужны ли Герои России?»
 
Вячеслав Алексеевич Бочаров, Герой России, полковник

http://ruskline.ru/news_rl/2012/12/03/nuzhny_li_rossii_segodnya_geroi/

[crossificio]

только вчера был просто обескуражен куда катится тв

реклама сериала про круга, который блатняк пел
и слова его героя про хороших уркаганов

просто взбешен был, идиоты

[Petrov]

Фрагмент "Военной тайны". Бочаров рассказывает что и как было.

http://www.youtube.com/watch?v=6gAiSjUnJF4

[Petrov]

Интервью с ним про Афган.

 http://ria.ru/ocherki/20140214/994906504.html

Написано, что известное фото где раненого бойца вытаскивают из школы - это Бочаров. Не уверен, что это факт, хотя вполне возможно. По времени стыкуется. Бочаров говорил, что собрался из спортзала в столовую, и тут его достала пуля за левое ухо, вырвав кусок челюсти. На фото не разберешь ранение. А по комплекции похож.

[Leon]

Тоже только что наткнулся на интервью. И тоже разбираюсь с фото. Не стыкуется тут другое. По его рассказам, он был без сознания и очнулся в морге. Но вот этот раненый боец, похоже, в сознании. Этот момент есть на видео, как раз ищу.

[Leon]

Да, скорее всего это он. Вот видео: http://youtube.com/watch?v=v5aQqI8m9JE
6:25-6:28 - видно, что ранен в лицо

[Petrov]

Мне только непонятно, откуда журналисту известно, что это он на фото. Бочаров был без сознания. Лицо разворотило, так что неделю или сколько там числился без вести пропавшим. Найти не могли. Т.е. опознать его из спасателей, пока вытаскивали, никто не мог (ну те же бойцы на фото). Если только сам себя как-то узнал потом?...

[Leon]

Почему же никто не мог? Они там что, друг-друга не знают?

Я так думаю, что он не один этот снимок видел. У него же полно сослуживцев, в т.ч. и те, кто его вытаскивал из школы. Наверняка у ребят имеются и снимки и видео тех событий и все снимки они давным-давно обсудили: "О, а это Васька Бочарова вытаскивает! Васька, да? Ага, я. Мы его в коридоре нашли" - типа такого.

[Radi]

Почему же никто не мог? Они там что, друг-друга не знают?

Я так думаю, что он не один этот снимок видел. У него же полно сослуживцев, в т.ч. и те, кто его вытаскивал из школы. Наверняка у ребят имеются и снимки и видео тех событий и все снимки они давным-давно обсудили: "О, а это Васька Бочарова вытаскивает! Васька, да? Ага, я. Мы его в коридоре нашли" - типа такого.

Так и не так... Леон, спецназёры всегда ищут своих. И всегда находят.

[Товарищ рабочий]

http://m.gazeta.ru/social/beslan/interview8.html

Вячеслав Бочаров
Полковник, герой России, офицер Управления «В» («Вымпел») Центра специального назначения ФСБ России. В спецоперации в школе №1 командовал отрядом «Вымпел» ФСБ России

– 1 сентября 2004 года выпало на воскресенье. Этот день для меня отличался от всех предыдущих тем, что я впервые в жизни должен был принять участие в съемках передачи на одном из телеканалов. Мне предложили принять участие в съемках телепередачи об Иосифе Кобзоне. Передача посвящалась тому периоду его творческой деятельности, когда он выступал с концертными программами перед бойцами ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Ну и ряд «афганцев», как живые свидетели тех событий, приглашались на передачу в качестве массовки, так сказать, для связи прошлого с настоящим.

Но 1 сентября началось с сообщения на пейджер, требующего немедленного прибытия на объект (место службы). Сейчас, в век мобильных телефонов, многие уже и не знают, что это за штука – пейджер, а тогда все сотрудники нашего управления были оснащены ими, что позволяло в любой момент передать нужное сообщение и принять его – это повышало оперативность в работе. Получив подобного рода распоряжение, бросаешь все, и где бы ты ни был, в течение полутора часов должен прибыть к месту службы.По пустякам тревожить не будут, тем более в выходной день. По прибытии на объект узнал, что в Беслане захвачена школа. Получена задача на вылет в Беслан. Понимаю, что дело серьезное. На что способны террористы, эти нелюди, знали не только мы, профессионалы, знала вся Россия. Ведь до этого уже были взрывы домов в Москве, в Каспийске, захват заложников в Кизляре, Первомайском, Буденновске, на Дубровке. Это был не просто захват школы, это был очередной вызов всем: от руководства страны, до простого обывателя. Сотни людей пришли 1 сентября на праздник, а оказались в смертельной опасности.

С аэродрома позвонил домой и сообщил, что вылетаем в Беслан. Это уже не было секретом, по телевизору сообщение прошло. Вылетали с аэродрома Чкаловский. Смотрю на лица ребят, все сосредоточены, понимают, едут не на прогулку. Предстоит работать в здании, а это самое непредсказуемое в боевой работе. За любым углом, в любом помещении может быть неожиданность. Расстояние от тебя до противника идет на метры, бронежилет на таком расстоянии пулю не держит, граната может прилететь из-за любого угла. При этом ни один заложник не должен пострадать от нашей пули. Мы не можем стрелять, как говорится, в том направлении, а только по четко видимой цели. Мы не можем стрелять очередями по всему, что шевелится. А бандиты могут. Думаю, в этот период каждый из моих ребят прокручивал в голове порядок действий при вхождении в здание. Мы все, даже я, разбиты по боевым тройкам, каждый знает свою задачу, все отработано до автоматизма на занятиях и проверено на практике. Но каждая новая ситуация подкидывает свои неожиданности, которые невозможно предусмотреть. Каждая ошибка может стоить жизни тебе или, что самое страшное, твоему товарищу или заложнику. Как потом жить?

Самолет приземлился в аэропорту Владикавказа. Оттуда автобусами нас доставили в Беслан. В Беслане мы расположились на территории техникума, метрах в 300 от школы.

Места всем в учебных классах не хватило, и мой отдел расположился в коридоре на втором этаже. Отдав все необходимые распоряжения по размещению, я убыл на совещание. Оно проходило в здании администрации города на втором этаже. Перед зданием расположена площадь, которая вся была заполнена народом, жителями Беслана. Они молча смотрели на нас, людей с оружием, смотрели с надеждой и настороженностью. Любые наши активные действия могли привести к освобождению их родных и в то же время повлечь за собой жертвы. Но без нас эту проблему не разрешить, освобождение заложников могло прийти только от нас, это понимали все. Мороз по коже прошел, пока я пробирался через людскую толпу. Вся их боль, весь ужас ситуации сконцентрировались в их глазах, устремленных на нас.

Штаб по освобождению заложников возглавил наш начальник Центра, генерал, Герой России. Он же проводил совещание. Все знакомые лица, со всеми в разное время приходилось участвовать в различных оперативно-боевых мероприятиях. Девиз ВДВ – «Никто кроме нас» – как нельзя лучше соответствует духу нашей работы. И убеждения у нас одни: «Зло должно быть наказано».

На столе располагалась схема школы со всеми коммуникациями, на доске нарисован ее план. Уточнив численный состав прибывших отделов, генерал начал совещание.

Информация была следующая: утром 1 сентября, когда во дворе школы проводилась торжественная линейка, посвященная началу учебного года, на территорию школы заехала машина ГАЗ–66 с бандитами, которые, окружив собравшихся, силой оружия загнали всех в спортзал. Сколько человек захвачено, уточняется, но их может быть несколько сотен. Среди заложников дети разных возрастов, их родители, родственники, знакомые – в общем, все, кто пришел проводить детей в школу.

Предварительная информация по самой школе такова: вокруг школы открытое пространство, с противоположной стороны футбольное поле, за ним железная дорога. Спортзал в центре школы, в нем содержатся заложники. Левое крыло – это школьный медпункт, он имеет отдельный вход. В правом крыле располагается столовая, и на втором этаже актовый зал. Летом в школе проводился ремонт, поэтому возможно некоторое несоответствие с имеющейся схемой. Все окна забаррикадированы школьной мебелью, здание не просматривается. Подступы к школе простреливаются бандитами. Связь с террористами установлена, организован переговорный процесс, но пока никаких требований не выдвинуто. Точных данных по количеству боевиков, их принадлежности нет, ориентировочно до тридцати человек. Бандиты расстреляли всех мужчин, около двадцати человек, а тела сбросили в сторону железной дороги.

Вся территория вокруг школы была поделена на сектора, и каждому отделу был определен сектор ответственности, который надо было изучить досконально, определить скрытые пути выхода к школе, наиболее удобные места для огневых позиций и т.д. Строго-настрого было запрещено действовать самостоятельно, открывать огонь по школе. Если случится непредвиденное и необходимо будет решать задачу силовым вариантом, то каждый работает в строго определенном секторе. Иначе можно попасть в зону стрельбы соседа, а это чревато неприятностями. Задача моему отделу была определена следующая: изучить обстановку со стороны центрального входа, перед которым находилось небольшое здание начальной школы, и медпункта, вход в который располагался со стороны школьных мастерских. Если начнется силовая часть операции, то отдел должен частью сил занять здание начальной школы и обеспечить действия другого отдела по проникновению в школу, а частью сил войти в школу через медпункт.

К концу первого дня мы уже четко определили основные и запасные пути выхода на исходные позиции в случае силового завершения операции. Ни заложники, ни террористы через окна не просматривались. Но бандиты прекрасно видели все подступы к школе и на любое движение с нашей стороны открывали огонь из автоматов. В конце дня мы собрались на очередное совещание, на котором доложили ситуацию на своих направлениях. Нам в свою очередь сообщили, что в школе захвачено до тысячи заложников. Еще раз подтвердили, что бандиты не выдвинули никаких требований и переговорный процесс продолжается. К этому времени стало известно, откуда они пришли, где готовились к этой чудовищной акции и кто их возглавляет. Предположительно, это был находящийся в федеральном розыске за убийство и бандитизм Хучбаров.

Ночь прошла спокойно, были слышны только редкие выстрелы со стороны школы. Мы готовились, что при необходимости придется вести бой в здании. При ведении боя в здании любая мелочь может стать роковой. Как подогнан защитный шлем, как сидит бронежилет, удобно ли извлекается пистолет, нож, граната или запасной магазин. Старшие троек еще раз проверяют связь, сигналы взаимодействия. Мои ребята прошли огонь и воду, но вот в такой ситуации приходилось действовать впервые. И не только нам, мировая практика использования спецслужб не сталкивалась ни с чем подобным. Когда заложников больше тысячи, то в такой ситуации особо не постреляешь, любая неосторожно выпущенная пуля найдет жертву, и это может быть ребенок. Все прекрасно понимали: если пойдем в школу, кто-то домой уже не вернется, но вслух это не произносилось. Главным были не наши жизни, а жизни заложников.

Утро третьего сентября не принесло изменений. Утреннее совещание лишь внесло коррективы только по количеству заложников – цифра перевалила за тысячу. Мы прекрасно понимали, что приближается развязка трагедии. Ведь без воды, еды, медицинской помощи многим становится уже очень тяжело. Бандиты тоже находятся в постоянном напряжении. Нервы у всех напряжены до предела. Но силовой вариант освобождения детей был неприемлем, он повлек бы многочисленные жертвы.

Время приближалось к обеду. И вдруг раздался мощный взрыв. Даю команду немедленно экипироваться по-боевому. Глянул на часы – 13.00. Тут же раздается второй взрыв. Выхожу на связь со штабом операции и уточняю порядок действий. Слышу в ответ: «В спортзале два взрыва. Выдвинуться на свое направление и действовать по ранее определенной задаче».

Выбегаем на улицу и к школе. Навстречу, от школы, бегут взрослые и дети, многие в крови, сильная стрельба. Во дворе частного дома увидел женщину с двумя детьми, живы, но все в крови. Это не их кровь. Указываю им на укрытие за домом. Даю команду на выдвижение на исходные рубежи. Большая часть группы рванулась в сторону здания начальной школы, я с двумя офицерами в сторону мастерских, от которых до школы рукой подать, метров 15–20. Пули вокруг ковыряют землю, но прикрывая друг друга, мы сосредоточились на углу мастерских. Выглядываю и вижу, со стороны спортзала бежит женщина. Ей осталось добежать до нас не более трех метров, и она в безопасности, как пуля попадает ей в голову сзади, она падает, и тело ее лежит передо мной в двух метрах, и кровавая лужа расползается вокруг головы. Окна в спортзале выбиты взрывами, кругом лежат тела детей, женщин. Им уже не помочь. Вход в школу через медпункт прямо передо мной в 20 метрах. Только эти два десятка метров открытого асфальтированного пространства надо преодолеть под пулями. Выхожу на связь со штабом и прошу разрешения войти в школу. Получив разрешение действовать по ситуации, стремительным броском втроем преодолеваем открытое пространство и оказываемся в санчасти школы. Неприятная неожиданность – прохода в школу из санчасти нет, а на схеме был. Получается, что здесь делать нечего, надо идти в спортзал, а это еще метров двадцать. Все окна забаррикадированы школьной мебелью, нам не видно, что происходит внутри здания, а бандитам через бойницы видно все. Решил проскочить в спортзал. Это еще метров двадцать открытого пространства.

Тут главное – внезапность и стремительность. И вот я перед входом в спортзал. Прямо возле моих ног лежит маленький мальчик. На нем кроме шортиков ничего нет. Он мертв. В спортзале люди лежат слоями друг на друге. Но террористов в нем нет. С противоположной стороны спортзал начинает гореть. Вошел в связь, доложил обстановку, сообщив, что в спортзале бандитов нет, они ушли на второй этаж, что начинается пожар.

В спортзале не все были мертвы. Передвигаться в полный рост было нельзя, спортзал простреливался бандитами со второго этажа, оттуда, где находился актовый зал. Вытащил очень грузную и скользкую от крови женщину, она контужена. Затем девочку лет четырнадцати. Потом еще несколько женщин. Всех затащил в раздевалку, там безопасно, это небольшое помещение без окон. Больше живых не обнаружил. Решил по коридору школы продвигаться в сторону центрального входа, напротив которого мои ребята находились в здании начальной школы. Необходимо было убедиться, что боевиков возле окон нет и что растяжек не установлено. Тогда можно было бы разблокировать от мебели окна, что позволило бы остальным войти внутрь здания. В результате перестрелки в один из моментов не уберегся от пули. Она вошла в голову сзади за левое ухо.

Сколько прошло времени и где я находился – не знаю, но когда вернулось сознание, что-то мне подсказало, что я могу заявить о себе тем, кто находится рядом. Сделал рукой жест, показывающий желание что-то написать. Мне вставили в пальцы ручку и я вслепую написал «ЦСН, ФСБ, Бочаров». Это было началом пути возвращения в мир живых. Пуля вырвала верхнюю челюсть, часть лицевых мышц, а дальше без перечисления.

Самолет доставил меня в Домодедово, оттуда в госпиталь. Был долгий период лечения, еще шесть лет службы. Сейчас я занимаюсь общественной работой в области патриотического воспитания наших граждан.

[Petrov]

Интервью на седьмую годовщину плюс несколько фоток ранних.

- Вячеслав Алексеевич, сегодня вся страна вспоминает очередную, седьмую годовщину Бесланских событий. Звезду Героя России Вы получили за Беслан. Что происходило в те дни в этом маленьком осетинском городе?
 
- Прежде чем говорить о самой операции, я хочу особо сказать о роли СМИ в тех событиях. После этих страшных событий, где наши ребята проявили настоящий героизм, где с нашей стороны были убитые и раненные, российские СМИ не говорили о подвиге наших сотрудников, а перекладывали на них вину за гибель заложников. СМИ были забиты всякого рода обвинениями, особенно, что штурм привел к большим жертвам.
 
Отличились и некоторые представители власти, например, сенатор Торшин, который возглавлял комиссию Совета Федерации, и свалил всю вину за жертвы на спецслужбы. Хотя, конечно, все обвинения начались еще до комиссии Торшина. Сейчас я завидую американским солдатам. Что бы они ни натворили в Ираке или Афганистане, их государство никогда не сдаст, будет бороться за них до последнего. У нас чуть что, всю вину сваливают на военных.
 
Началось это давно, с развала СССР, когда еще на генерала Родионова возложили вину за события в Тбилиси. Да куда не сунься, кругом виноваты военные! А что же делали политики? Вот и в Беслане было то же самое. Когда мы туда прилетели, народ на нас смотрел, как на посланников небес, как на последнюю надежду. Мы шли на совещание, где находился штаб администрации, вся площадь была заполнена людьми, и они молча и с надеждой нас сопровождали и так два дня.
 
Говорят, что штурм был неорганизованный. Да какой там неорганизованный! С первого дня мы получили задание вести разведку на своих участках и никаких силовых и провокационных действий не предпринимать. Шел переговорный процесс. С бандитами вели переговоры, чтобы смягчить положение заложников, дать возможность врачам попасть в школу, передать продукты и воду. Но бандиты отказывались от всего. В первый же день они расстреляли двадцать одного заложника. Это были мужчины. Они сбросили их со стороны железной дороги со второго этажа. Третьего числа, они разрешили солдатам и офицерам МЧС забрать трупы. Как только МЧСовцы пошли, бандиты тут же открыли шквальный огонь по ним. То есть они понимали, что у них нет никаких шансов рассчитывать в будущем на какое-то снисхождение.
 
Когда прозвучал первый взрыв, я вывел своих людей на наше направление. Никаких дополнительных указаний к ранее отданным больше не было. Сначала мы даже точно не знали, а сколько же заложников в школе. Нам сказали, что пара сотен. Вечером первого сентября стало известно, что заложников около тысячи, и лишь на следующий день узнали, что их более тысячи. Любая выпущенная пуля в таких условиях неизбежно попадет в человека.
 
СМИ растиражировали информацию о каких-то снайперах, которые якобы выстрелили во взрывные устройства, и от этого произошел взрыв в спортзале школы.  В школьном спортзале стекла были пыльные, закрытые металлической решеткой. Какие в таких условиях могут быть снайперы? Журналистам нужна лишь сенсация. Если снайпер стрельнет во взрывчатку, чего он добьется, кроме гибели заложников? Это журналистская ложь просто противна, и цель у нее одна – охаять действия людей, которые, рискуя жизнью, спасали заложников. Всего в результате Бесланской беды наше подразделение потеряло десять человек убитыми и тридцать ранеными.
 
- Вы когда-нибудь были в Беслане после тех событий?

- В 2007 году. Когда я туда приехал, ко мне подошла женщина по имени Альбина, которую я вытаскивал из санчасти в школе. Ко мне подходили и другие женщины, которых я вытаскивал из спортзала, подходили и мужчины. Все со слезами на глазах благодарили нас за то, что мы сделали. В это время СМИ поднимали на щит организацию «Матери Беслана», которая долго муссировала идею о нашей «виновности». Западные спецслужбы, которые расшатывают ситуацию на Северном Кавказе, финансируют такие организации. Им важно, чтобы Кавказ загорелся, чтобы там началась война. Никто не знает, почему произошел взрыв в школе, но если бы у бандитов был план уйти из Беслана, они взорвали бы взрывчатку ночью. Тогда у них был бы шанс просочиться. Когда ночью все разбегаются, вероятность ухода высока. Иными словами, взрыв был не запланированным и произошел, скорее всего, случайно.
 
Когда я вошел в спортзал, а я первым в него вошел, я сразу же доложил руководству, что в спортзале боевиков нет, весь спортзал усыпан убитыми, но есть и живые. Живых я тут же начал вытаскивать. И, самое главное, я сообщил, что спортзал горит, а прошло всего-то десять минут. Спортзал горел с противоположной от входа стороны, крыша горела, стена горела. Журналисты потом писали, что мы из шмелей стреляли, огнеметами палили и т.д. Все ложь. Спортзал загорелся от взрыва.
 
- Вас ранило в Беслане. Как это было?

- Пуля попала мне в лицо. Месяца два я не мог говорить вообще, мне просто нечем было говорить. Верхнюю челюсть оторвало, нёбо оторвало, нос свернуло, глаза контузило. Дефектов было полно. Пуля вырвала практически все лицо. Врачи не верили, что я выживу. Меня ранило внутри школы. В Интернете тогда написали, что убито одиннадцать человек, одиннадцатым проходил по списку я. Меня долго не могли обнаружить, ни в госпиталях, нигде, лица-то не было. А получилось так, что меня из школы вытащили и отправили в госпиталь. Раненых, как известно, было много среди военных и гражданских, и особенно не разбирались, лишь бы оказать помощь. Все лежат голышом, и не поймешь, кто военный, кто гражданский. А у меня лица не было, меня и не находили, а говорить я не мог, видеть не мог. Я даже не слышал. Я только вдруг понял, что рядом кто-то есть и понял, что могу написать пару слов о себе. Почему я понял, что это свои, а не бандиты, не знаю, почувствовал просто. Мне подсунули листок и я написал: ЦСН (Центр специального назначения), ФСБ и свою фамилию. Врачи эту запись передали к нам. Приехал доктор, начмед, и он сказал «мы его давно ищем». Я потерял сознание и пришел в себя уже в Бурденко.
 


Антон Мстиславин
 
специальный корреспондент журнала "Политическое образование"

http://www.lawinrussia.ru/node/34666

Выношу из текста:

Никто не знает, почему произошел взрыв в школе, но если бы у бандитов был план уйти из Беслана, они взорвали бы взрывчатку ночью. Тогда у них был бы шанс просочиться. Когда ночью все разбегаются, вероятность ухода высока. Иными словами, взрыв был не запланированным и произошел, скорее всего, случайно.

Уверенно полагаю, что взрыв был преднамеренным (потому их было два). Днем, а не ночью, он произошел в условиях того цейтнота, в который были загнаны террористы. До ночи - могли просто не дождаться из-за тяжелейшего состояния заложников и решили рискнуть прорваться.

[Petrov]

Новое интервью.

http://youtu.be/P0FJk5yQzNs

[Petrov]

Большое, насыщенное интервью.


https://udmpravda.ru/2019/10/03/vyacheslav-bocharov-sluzhu-rossii/

Вячеслав Бочаров: «Служу России»

Боец «Вымпела», первым вошедший в бесланскую школу, чтобы освободить заложников, рассказал «УП» об убеждениях настоящих военных, о жертвенном подвиге российского воина, о том, почему он всегда доверял «Калашникову» и как общество формирует Гражданина, а также о своих возращениях в Беслан.

Вячеслав Бочаров – Герой России, прошедший едва ли не все горячие точки последних сорока лет, приезжал в Ижевск, чтобы принять участие в мероприятиях Дня оружейника. С Главой Удмуртии Александром Бречаловым он говорил о патриотическом воспитании молодёжи, о любви к Родине – с ижевскими кадетами. Для него самого это – больше чем слова. О том, что значит любить и защищать свою страну, Бочаров знает лучше других: получив сообщение о том, что после освобождения заложников в бесланской школе в 2004 году ему присуждено звание Героя России, он, из-за тяжелейшего ранения не говоривший тогда, написал на листе бумаги только два слова – «Служу России».

– Вячеслав Алексеевич, в сентябре вся страна снова вспоминала Беслан. Вас эта трагедия коснулась сильнее, чем любого из мирных жителей за пределами Северной Осетии…

– Каждый из нас, людей в форме, понимал, что может не вернуться из Беслана домой. Но не было ни страха, ни сомнений. Мы знали, что сделаем всё возможное, чтобы защитить заложников.

Хочу сказать, что не было плана переводить контртеррористическую операцию в силовой вариант. Шёл переговорный процесс – он не привёл к ожидаемому результату, к сожалению. Но если бы террористы не привели в действие два заряда в школьном спортзале, мы бы не начали штурм. Широкий резонанс недавно получил фильм Дудя, где он подводит зрителей к мысли, что начать силовую операцию было решением военных. Это не так. И хочу подчеркнуть, что Юрий Дудь не обращался за комментарием ко мне или другим бойцам спецподразделений, так что его позиция – однобока, необъективна.

Повторю, цель была – спасение людей. Но после взрывов в спортзале, когда уже погибло много заложников, вопрос об их освобождении больше не стоял. Было понятно, что потери не ограничатся теми, кто погиб в спортзале от взрывов. Заложники стали разбегаться, террористы начали стрелять им в спины. Многих женщин и детей они схватили и использовали как живой щит. И нужно было сократить число возможных жертв, а для этого был только один способ – уничтожить террористов.

– Вы первым вошли в спортзал бесланской школы, где за несколько минут до этого прогремели взрывы, и какое-то время оставались там единственным российским военным. Как это вышло?

– Шустрый очень оказался. Если серьёзно, то это не было частью плана, просто так получилось. Я трижды запрашивал у руководства разрешение войти в школу. Только на третий раз получил ответ: «Действуй по ситуации». При этом каждый из нас действовал по приказу, все мы знали, на каком направлении надо будет действовать.

– Давайте вернёмся назад…

– 1 сентября 2004 года все спецподразделения прибыли в Беслан, где террористы захватили в школе заложников – детей, женщин, стариков. С этого дня подразделения отрабатывали разные варианты действий при том или ином развитии сценария захвата заложников на учебных полигонах, которые находились даже не в Беслане, а за его пределами. Так что не все подразделения в момент после взрывов в спортивном зале могли выйти на указанные позиции.

3 сентября я со своими людьми находился в 300 метрах от школы № 1, в здании ПТУ. Я просто быстрее других выдвинулся на свою позицию и начал работать. Чтобы попасть в школу, нужно было преодолеть 25 метров открытого пространства. Никогда в жизни так стремительно не бегал. Свинец буквально висел в воздухе, настолько интенсивной была стрельба. Навстречу бежали женщины и дети, которым боевики стреляли в спины.

Когда подтянулись остальные бойцы, они тоже выполнили свои задачи. Но правильнее говорить «мы выполнили нашу задачу», – мы действовали вместе.

– И всё же было несколько минут, когда в школе вы были – «я».

– Я был «я», но знал, что вокруг – «мы». В нашей службе один в поле не воин. Что я мог в тот момент сделать, то и делал.  

Прямо у входа в спортзал лежал мальчик примерно полутора лет. Запомнил его распахнутые большие тёмные глаза и длинные чёрные ресницы, загнутые на концах, как у оленёнка. Глаза были уже неживые. За ним вповалку, в несколько слоёв лежали тела погибших и раненых при взрыве. Некоторые контуженные начинали шевелиться. Я хватал живых и относил в раздевалку у спортзала – в ней не было окон, она не простреливалась, там было безопасно. От свежей крови (своей и чужой) тела и одежда женщин и детей были скользкими, нужно было изловчиться, чтобы удерживать их в руках. Работать приходилось пригибаясь (террористы вели огонь сверху, из актового зала) и в условиях ограниченной видимости (в воздухе висели гарь и поднятая взрывами пыль, в дальнем углу спортзала горел огонь).

Операции хирургические и боевые

Уже вынеся живых из спортзала, Бочаров по рации сообщил, что остальным бойцам можно входить, чтобы продолжить бой с террористами. В этот момент он был ранен: снайперская пуля попала в голову, вошла под левым ухом и вышла под левым глазом.

Лицо было так изуродовано, что среди раненых товарищи его не опознали. Бочарова отправили вместе с другими тяжелоранеными в госпиталь во Владикавказ, а оттуда – самолётом МЧС в Москву, в госпиталь имени Бурденко. Он пришёл в себя через несколько дней. Нёбо было раздроблено, челюсть разбита, говорить он не мог. Спустя некоторое время смог накарябать вслепую (сетчатка от контузии отслоилась, первое время после ранения он не видел) на листе бумаги несколько букв: «ЦСН, ФСБ, Бочаров». Для его товарищей он как будто вернулся с того света: не найдя его среди раненых, они внесли его и в список без вести пропавших, и в список погибших. На Николо-Архангельском кладбище для Бочарова уже приготовили могилу.

А он не просто выжил, но полностью восстановился, хотя процесс реабилитации был сложным и физически, и психологически.

– Поначалу было непросто смотреться в зеркало. Надо было привыкнуть к своей новой внешности. Как только стал самостоятельно ходить, начал делать зарядку, отжиматься, приседать. Когда через полтора месяца выписался из госпиталя, сразу поехал на объект. И потом, прикрывая лицо платком, чтобы не пугать окружающих, каждый день ездил на работу общественным транспортом. Всего перенёс 12 пластических операций. Стал похож сам на себя, не пришлось даже менять фотографии на документах. Служил ещё 6 лет, между медицинскими операциями ездил на боевые.

Служба – призвание и вся жизнь

– Почему вы не дали себе даже небольшой передышки и возвращались на службу даже между сложнейшими операциями?

– Нельзя же человеку запретить жить! Служба – моя жизнь. Врачи давали мне рекомендации по восстановлению, я регулярно проходил осмотры, по необходимости ложился на плановые операции, но прежде всего я жил.

– Жить службой – редкий выбор. Вы потомственный военный?

– Я родился в семье рабочих в Тульской области. Судьба сложилась так, что родители часто переезжали, и я вместе с ними успел попутешествовать по нашей большой стране – ребёнком жил и в Вологодской области, и в Запорожье, и под Днепропетровском. В моём роду профессиональных военных не было. Но я, будучи школьником, поставил себе высокую планку поступить в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище.

Конкурс туда всегда был огромным. В тот год, когда я поступал, на одно место претендовало 25 человек, поступали туда со всей страны. Пройти отбор мог только тот, у кого уровень и физической, и образовательной подготовки был очень высоким. Готовился я всерьёз! И в результате 24 моих конкурента поехали домой, а я поступил.

В итоге прослужил 25 лет в воздушно-десантных войсках, а потом ещё 12 лет – в антитеррористическом подразделении «Вымпел», и ни разу не пожалел о выбранном пути.

– То есть вы уже в 17 лет понимали, что военная служба – это ваша судьба?

– Патриарх Кирилл сказал как-то на встрече с молодёжью (и я с ним согласен), что годы учёбы даются человеку для поиска своего призвания. А обретя призвание, человек должен следовать ему в течение всей своей жизни.  

Мне удалось за годы учёбы увидеть свой дальнейший путь. И какие бы трудности потом меня не ждали – постоянные переезды на новое место службы, бытовые неурядицы, три ранения, – они не изменили моё мнение о том, что я сделал верный выбор.

Не понимаю, как современная молодежь, получив высокий балл по ЕГЭ, подаёт документы в несколько вузов, на разные специальности. Это ведь значит, что многим придётся учиться «по остаточному принципу»: на желанный факультет выпускник не прошёл, и в итоге идёт туда, куда сердце не лежит, – просто потому, что туда готовы зачислить. Это лишнее бремя для родителей, которые вынуждены помогать ребёнку-студенту, это в будущем не очень хороший специалист (невозможно стать лучшим в профессии, которой ты не «болеешь») и глубоко неудовлетворённый своей судьбой человек. Этих ребят, плывущих по течению, потом обязательно догонит профессиональный кризис – лет в 40 они будут биться головой об стену от отчаяния, что прожили не свою жизнь, не реализовали свою мечту, не состоялись в том, в чём хотели на самом деле. Но отмотать время назад уже будет нельзя. Поэтому я всегда говорю молодым людям: нужно постараться понять, для чего вы рождены, а поняв, идти туда, не сворачивая.

– А как можно понять, что твой путь – защищать Родину? Оружие ведь любит большинство мальчишек.

– Я думаю, есть природные наклонности, заложенные с рождения. Я чувствовал, что моё призвание – это армия. А созданная в обществе среда помогла это осознать. В годы моего детства государство хорошо понимало, что должен быть своеобразный «госзаказ» на Гражданина. Вокруг нас было много информации о настоящих патриотах – и гражданских, и военных. О них говорили школа, литература, кинематограф (все лучшие фильмы были сняты тогда – «Офицеры», «Семнадцать мгновений весны», «В бой идут одни старики»). Славу страны защищали учёные, космонавты, спортсмены, военные – мы в этом не сомневались. Всё это формировало сознание ребёнка.

Жертвенный подвиг российского воина

– Сколько лет вам было, когда вы оказались в настоящем бою?

– 25 лет. Это было в Афганистане. Выпускники военных училищ взрослеют довольно рано. Ты выпускаешься в 21 год старшим лейтенантом, и твоими подчинёнными становятся рядовые немногим младше тебя. Это воспитывает огромную ответственность: ты, как офицер, отвечаешь не только за выполнение боевой задачи, но и за их жизнь. И никто тебе скидки на твой возраст не делает. А без потерь не обходится. Я служил в разведывательной роте 317-го гвардейского парашютно-десантного полка. Моим однополчанином был один из первых Героев Советского Союза афганского периода, сержант Александр Мироненко. Оказавшись в окружении душманов, он взорвал себя гранатой Ф1 – погиб сам, но уничтожил противников. Это был пример жертвенного подвига.

Между прочим, феномен жертвенного подвига присущ только нашему, российскому, народу. Я внимательно изучал военные хроники, написанные зарубежными авторами, и не нашёл упоминаний, чтобы в Отечественной войне 1812 года, в русско-турецкую кампанию, на полях Первой мировой войны и в боях Второй мировой воины жертвенный подвиг совершали воины какой-то другой армии. На это были способны только наши бойцы. «Нет больше той любви, чем положить жизнь за други своя» – эту строку из Евангелия так полно не воспринял больше ни один народ. 

– «Сам погибай, а товарища выручай»?

– Да, так люди перефразировали эту евангельскую строку. И примеров такой жертвенности наших солдат много в каждой войне. В первые же часы Великой Отечественной войны наши лётчики шли на таран немецких боевых машин, чтобы защитить своих товарищей ценой своей жизни. В августе 1941 года Александр Панкратов бросился на дзот, чтобы закрыть своих товарищей от пулемётного огня. Более известным, нарицательным, стал аналогичный жертвенный подвиг Александра Матросова, совершённый в феврале 1943 года, – но только потому, что тогда наша армия уже побеждала, и людям нужны были имена Героев. На самом деле подобных подвигов было множество. Танкист Калабанов погиб в 1941 году, уничтожив 52 немецких танка (и он даже не стал Героем Советского Союза, поскольку это считалось нормой)…

– Вы про себя понимали, что готовы пожертвовать своей жизнью в любой момент?

– Вот так, буквально, я себе такой вопрос не задавал. Наверное, всегда знал, что именно так и поступлю при необходимости. Большое значение ещё имеет и дух военно-десантных войск: это настоящее братство, где все друг за друга – горой, в огонь и пекло.

– Вы постоянно переводите разговор на других воинов.  

– Солдат умирает дважды. В первый раз на поле боя, а второй – когда о нём забывают. Если о воине забывают, его вычёркивают из истории страны. Поэтому так важно говорить о них, помнить их поимённо. Не только воинов Великой Отечественной или бойцов спецназа, погибших в Беслане, но и тех, кто отстаивал конституционную целостность нашего государства на Северном Кавказе, и тех, кто сейчас сражается в Сирийской Республике. В Сирии уже 16 Героев России. Старший лейтенант Александр Прохоренко был одним из первых. Он совершил жертвенный подвиг, вызвав огонь противников на себя. И мне отчаянно обидно, что первый памятник ему установили не в России, а в небольшом итальянском городке – на средства, собранные волонтёрами. А французская семья вручила семье Александра Прохоренко Орден Почётного легиона – награду, хранившуюся у них как ценнейшая семейная реликвия. Французы сделали это, потому что были восхищены подвигом российского офицера.

И я буду говорить о нём. И о ребятах из «Альфы» и «Вымпела», которые пожертвовали собой ради спасения заложников в Беслане. Многие из них прижимали детей к груди и поворачивались к террористам спиной, закрывая малышей своими телами. Подполковник «Вымпела» Дмитрий Разумовский вывел из школы многих заложников, прежде чем пуля террориста прошла в нескольких миллиметрах выше пластины его бронежилета. У него было предчувствие, что он погибнет в тот день, но он не отступил, выполнил своё дело до конца. Майор Александр Перов из подразделения «Альфа» бросился на гранату и закрыл её своим телом, потому что рядом были несколько детей и женщин. Они стали Героями России посмертно. Они заслуживают, чтобы я говорил о них снова и снова. А о себе говорить нескромно.

Начало борьбы с терроризмом

– Когда вы в 25 лет оказались в Афганистане, вы понимали, ради чего рискуете жизнью?

– У каждого, кто воевал в Афганистане, есть медаль «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа» и знак воина-интернационалиста. Мы отправились туда по приказу правительства моей страны, моего государства и по приглашению официального руководства Афганистана. Прекрасно помню, как будучи старшим лейтенантом преподавал в Школе прапорщиков, и наши ребята целыми ротами писали рапорта с просьбой направить их в Афганистан. При этом никакой агитации не было. 18-19-летние парни действительно рвались туда. И они шли туда не умирать, а оказывать братскую помощь.

Оглядываясь назад, понимаю, что мы должны были там быть. Именно в Афганистане началось формирование организованного терроризма, которое вылилось в «Аль-Каиду» с Усамой бен Ладеном во главе. Сдерживая моджахедов, мы оттягивали момент, когда организованный терроризм наберёт силу.

Живучесть «Калашникова» дорогого стоит

– Ижевское оружие часто оказывалось в ваших руках?

– Конечно, с первого дня службы в армии. Когда я начал свою службу в погонах, основным оружием в Советской армии уже был «Калашников». Но не АК-47, бывший родоначальником знаменитой серии автоматов, а его более поздние модификации – например, АК-74У со складывающимся прикладом.

«Калашниковы» до сих пор главное стрелковое оружие в Российской армии, да и в мире, и заслуженно. Я сам многократно убеждался, что «Калашников» стреляет в любой ситуации, в любых погодных условиях, с любой степенью загрязнённости, и позволяет добиться высокой точности попадания. В Афганистане универсальность и живучесть «Калашникова» нас выручала постоянно. Там ведь невероятно пыльно. Пока доедешь от штаба дивизии до штаба полка на ГАЗ-66 или на БТР, ты весь покрываешься толстым слоем пыли – рыхлой, как пух. Ты покрыт этой пылью как коконом в 20 сантиметров толщиной. Вокруг тебя тоже облако этой пыли. На твоём оружии пылью забито всё, что только можно. И когда ты понимаешь, что в любой момент можешь применить его, и оно будет эффективно – это дорогого стоит. На практике я сам убеждался в этом много раз. Не выстрелит «Калашников» только в одной ситуации, которую придумал режиссёр Бондарчук в фильме «9 рота», когда у него автомат стрелял с кривым стволом.

– Когда впервые довелось побывать в Ижевске, на родине бренда «Калашников»?

– В 2017 году. Тогда я посетил заводской музей оружия и узнал, что в годы Великой Отечественной войны оружейники Ижевска в сутки обеспечивали оружием целую дивизию. А ведь на заводах тогда остались только женщины, старики и подростки. Я был поражён самоотверженностью работников ижевских предприятий.

Главное – не предать свои убеждения

– Как вы оказались в спецподразделении В («Вымпел»)?   

– Каждый из бойцов спецподразделений оказывается там не случайно. Попасть туда непросто. Туда не назначают, – это всегда личный выбор. При этом нужно не просто написать рапорт, но и пройти ряд проверок – профессиональных, психологических. Более того, родственники должны дать согласие на то, чтобы их близкий человек проходил службу в спецподразделении.

– Как вы думаете, у вашей жены была хотя бы тень сомнения, «отпускать» ли вас на эту опасную службу?

– Нет, конечно. Мы с женой сидели за одной партой в школе. Вышла замуж она за лейтенанта военно-десантных войск. Было бы наивно предполагать, что она не понимала, за какого человека выходит замуж, не знала, что значит быть офицером Советской и Российской армии.

Трое моих однокурсников по училищу погибли за время учёбы – разбились на прыжках. С этого времени моя жена знала, что каждый день что-то может случиться и со мной. И принимала это как данность. Мы хоронили друзей по училищу, по Афгану, хоронили знакомых, воевавших в Чечне. Это неизбежность для того, кто посвятил жизнь армии, – мы всегда кого-то теряем. Но главное – не предать свои убеждения.

Жить вообще стоит только ради того, за что стоит умереть – за убеждения. И никого нельзя подставлять вместо себя под удар. Это касается не только военных, конечно. Сколько примеров учёных, которые на себе испытывали новые изобретения, вакцины, препараты и погибали. Хотя могли бы вколоть экспериментальную сыворотку бродяге какому-нибудь и сохранить свою жизнь. Великий русский химик Зелинский, изобретатель угольного противогаза, и его помощник-лаборант продемонстрировали военному руководству эффективность этого противогаза очень просто: надели эти самые противогазы, вошли в закрытую комнату, наполненную газом, и провели там 4 часа. Они не попросили предоставить им добровольцев или, тем более, назначить для их нужд людей – «лабораторных крыс» в приказном порядке. Рискнули сами. Готовы были умереть, если бы дело их жизни, противогаз, защищал бы недостаточно.

У нас, военных, тоже есть убеждения. Нуждающийся в помощи должен её получить. Зло должно быть наказано, потому что безнаказанность порождает новое зло.

Здоровый дух бережёт тело

– На встрече с кадетами вы сказали, что подтягиваетесь 63 раза в 63 года. Как?

– Привычка к тренировкам. Лучше тренироваться каждый день по 10 минут, чем целый час, но один раз в неделю.  Главное в поддержании формы – регулярность. Физические упражнения должны стать образом жизни. Один встаёт с кровати и затягивается сигаретой, а другой, как я, надевает спортивную форму и выходит на пробежку и разминку на турникетах. Каждый день я занимаюсь час или чуть больше. Если не успеваю утром, занимаюсь вечером. После часа за компьютером можно отжаться 10 раз.

Я уверен, что у человека и в 80 лет может быть активная жизнь. Мы сейчас говорим о том, что продолжительность жизни должна увеличиваться. Согласен! Но это должна быть не жизнь на больничной койке с трубками, которыми ты соединён с аппаратами, а насыщенная интересная жизнь, когда ты можешь приносить пользу и себе, и обществу. Для меня такой пример – Герой России Алексей Николаевич Ботян, которому уже 102 года. Этот разведчик стал прототипом майора Вихря в знаменитом фильме. Но этот человек гораздо мощнее, чем любое кино.

Говорят «в здоровом теле здоровый дух». На самом деле ровно наоборот: если у человека здоровый дух, то он и телом будет здоров, даже если оно искалечено, изувечено. Дух формирует личность и тело. В Общественной палате России работает Сергей Владимирович Бурлаков. Он пережил ампутацию обеих ног и кистей рук. В 2003 году в Нью-Йорке он пробежал на протезах полную марафонскую дистанцию – 42,195 км. Американцы тогда признали его Человеком Планеты. Он занимает призовые места на чемпионатах по бесконтактному карате, соревнуясь с обычными, здоровыми спортсменами. Это подтверждает, что сила духа – важнее всего. Себя нужно совершенствовать постоянно.

Для людей Беслана мы – свои

– И снова мне хочется вернуться к теме, с которой начался наш разговор. Спустя 15 лет возвращаетесь ли вы в Беслан, возвращается ли он к вам?

– События сентября 2004 года в Беслане прошли через сердце каждого, кто там был. Это уже навсегда. Я приезжаю туда часто. Разрушенную школу № 1 сохранили как мемориал тех страшных событий, а в новой школе в Беслане появилось 26 именных классов. Там есть классы имени Туркина, Кузнецова, Велько, Разумовского и других бойцов наших спецподразделений. Есть класс моего имени. Разве можно сделать такое по приказу? И уж точно не по приказу бывшие ученики бесланской школы регулярно присылают мне по интернету фото- и видеоотчёты о своих успехах. Все годы мы поддерживаем с ними связь. Каждый раз, прилетая в Беслан, я иду в Город Ангелов – на кладбище, где похоронены погибшие в теракте дети. И всегда в Беслане ко мне подходят люди разных возрастов, чтобы пожать руку, обнять, поблагодарить. Когда я последний раз вышел из гостиницы, навстречу мне из такси выскочил водитель и сказал: «Я не помню вашего имени, но помню, что это вы спасали наших детей. Я хочу обнять вас». И также там встречают других бойцов «Альфы» и «Вымпела». Это можно сделать только искренне. Для людей Беслана и всей Осетии мы – свои.

Два года назад бывшая заложница Альбина Козырева приехала ко мне в Общественную палату из Беслана и привезла мне в подарок икону Георгия Победоносца с бронзовой табличкой «спасителю от спасённых».  А совсем недавно, 29 августа, открылся мой кабинет и вошла Ирина Гуриева (она была семилетней заложницей в Беслане, а сегодня она студентка педагогического вуза в Москве) с осетинскими пирогами. У Ирины в теракте погибли 14-летний брат и 11-летняя сестра, заложницей была и её мама. Ирина лучше кого бы то ни было знает, что пережили заложники, и до сих пор она приходит ко мне, чтобы поблагодарить. А я знаю, что пережили они, и когда я вижу, что они продолжают жить, осваивают профессии, создают семьи, живут полно и интересно, понимаю, что они – герои.

Справка «УП»

Вячеслав Алексеевич Бочаров родился 17 октября 1955 года. 25 лет прослужил в военно-десантных войсках. В 1981-1983 гг. проходил службу в Афганистане. Получил ранения обеих ног. С 1998 по 2010 гг. проходил службу в Управлении «В» («Вымпел») Центра специального назначения ФСБ РФ. Во время штурма школы № 1 в Беслане был первым бойцом спецподразделения, вошедшим в здание. Был тяжело ранен. За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, Указом Президента Российской Федерации 11 октября 2004 года полковнику Бочарову присвоено звание «Герой Российской Федерации» с вручением медали «Золотая Звезда». В 2007 году Бочарову присуждена премия «Герой нашего времени». С 2010 года в отставке. С 2014 года – член Общественной палаты РФ.

[Товарищ рабочий]

Интервью, может, и насыщенное, но не весь текст в нем - рассказ самого Бочарова. В тех местах, где помещены комментарии журналиста, намешано немало ляпов и ошибок.

1. "Вы первым вошли в спортзал бесланской школы, где за несколько минут до этого прогремели взрывы" - это бред невежественного журналиста. Бочаров проник в здание не "через несколько минут", а как минимум через полтора часа после взрывов. Пожар стал разгораться в 14.45 - 14.50 http://www.reyndar.org/beslan/forum/index.php?topic=524.0 , а на сделанном Бочаровым в спортзале фото можно увидеть, что возгорание только начиналось:



Бочаров был в спортзале за 20-30 минут до того, как в окна первого этажа стала заскакивать группа Демидкина (15.20).

2. "Уже вынеся живых из спортзала, Бочаров по рации сообщил, что остальным бойцам можно входить, чтобы продолжить бой с террористами. В этот момент он был ранен: снайперская пуля попала в голову, вошла под левым ухом и вышла под левым глазом."

Весь отрывок - брехня, и ни Бочаров, ни его сослуживцы такого никогда не говорили. Это вставка в третьем лице от журналиста, который не удосужился спросить у Вячеслава, где и как он был ранен. Мне удалось найти несколько содержательных интервью Бочарова, где он подробно рассказывает о своих действиях во время штурма:

https://m.gazeta.ru/social/beslan/interview8.html

Решил по коридору школы продвигаться в сторону центрального входа, напротив которого мои ребята находились в здании начальной школы. Необходимо было убедиться, что боевиков возле окон нет и что растяжек не установлено. Тогда можно было бы разблокировать от мебели окна, что позволило бы остальным войти внутрь здания."

https://russian7.ru/post/polkovnik-bocharov-kak-pogibshiy-kom/

Бочаров ползком передвигался по спортзалу, оттаскивая раненых в сторону раздевалки. Потом доложил «Грому» (позывной руководства групп спецназа) о том, что в спортзале боевиков нет и живых заложников тоже, и «пошел работать дальше по школе»... Спецназовец продолжил двигаться по коридору в сторону центрального выхода: оттуда должны были заходить в здание его подчиненные. Нужно было проверить, не находятся ли по ту сторону забаррикадированных мебелью окон террористы, не поставлены ли на сами оконные проемы растяжки со взрывчаткой. Боевики вели огонь по Бочарову главным образом со стороны школьной столовой; полковник, отстреливаясь, перемещался по коридору от одного укрытия к другому. И вот спецназовец получил удар в голову. «Ни боли, ничего, кроме мысли: «Все, отвоевался», – вспоминал о том мгновении Вячеслав Бочаров."

http://reyndar.org/other/bocharov_interview.mp3 (40-минутное интервью Бочарова на радио - полная версия предыдущей статьи, которая является конспектом этого радиоинтервью на 15-ю годовщину; примерно на 24 минуте Бочаров рассказывает, как он был ранен).

https://aif.ru/society/5849 (рассказ участника штурма о Бочарове в 2008 году)

Они ходят по разрушенной школе и вспоминают каждую деталь того боя, как будто это было вчера. «Видите коридор? - показывают мне из окна столовой, куда террористы согнали человек 70 заложников и где развернулся самый жестокий бой. - Тут «дух» стоял с пулемётом, простреливал его. Наверное, обалдел, когда увидел полковника Бочарова, бегущего по коридору к двери, чтобы разбаррикадировать её и впустить ребят. «Дух» его очередью срубил. Когда подбежал, увидел, что у того полголовы нет, и не стал добивать. А Бочаров потом вспоминал, что боялся пошевельнуться, чтобы боевик не увидел, что он живой. Потом его ещё и балкой сверху придавило, но он выжил. Крепкий мужик».

Бочаров никогда не говорил по рации, что "спецназ уже может входить" - как раз наоборот. И ранен он был не "снайпером в спортзале", а террористом, стрелявшим из пулемета со стороны столовой - скорее всего тем же самым, который убил Романа Катасонова в том же коридоре менее чем через полчаса после ранения Бочарова.