Воспоминания участников штурма В.Демидкина и А.Бетина

[crossificio]

http://www.specnaz.ru/articles/205/21/1925.htm

ПЛАМЯ БЕСЛАНА
31 Октября 2013
ПЛАМЯ БЕСЛАНА
Фото: Момент боя. Эвакуация из школы тяжелораненого сотрудника «Вымпела» Вячеслава Бочарова — будущего Героя России

СПАСАТЕЛЬНАЯ И БОЕВАЯ ОПЕРАЦИЯ ГЛАЗАМИ ВЕТЕРАНОВ «АЛЬФЫ»

День знаний навсегда останется для Беслана Днем скорби. Осенью следующего года исполнится десять лет, как банда террористов захватила заложников в школе № 1. В их руках оказалось 1128 детей, их родственников и учителей. 3-го сентября в спортзале произошли взрывы, и начался пожар. Была предпринята спасательная операция, которая потом переросла в штурм.

В «Городе ангелов», где похоронены погибшие заложники — 186 детей и 148 взрослых, на раскинутой бронзовой плащ-палатке покоится спецназовская «сфера». Тут же притулился плюшевый мишка, рядом с ним книга — они надежно защищены, прикрыты массивным бронежилетом. Это памятник погибшим бойцам спецназа ФСБ и сотрудникам МЧС.

О тех страшных трех днях вспоминают полковник запаса Виталий Демидкин, он шел во главе штурмующей группы, и подполковник Александр Бетин, для которого тот бой был первым в составе Группы «А».
НЕВЫПОЛНИМАЯ ЗАДАЧА. ПОЧТИ

— Сигнал боевой тревоги застал нас на Николо-Архангельском кладбище. 1 сентября мы пришли помянуть нашего сотрудника Юрия Жумерука, — рассказывает полковник запаса Виталий Демидкин. — Из оперативной информации стало известно, что в Беслане террористы захватили школу. Прямо с погоста со своим заместителем мы отправились к руководителю Управления «А». Наше 4-е отделение с двумя ранеными и четырьмя контужеными две недели назад вернулось из полуторамесячной командировки из Чечни. По негласным правилам, подразделению, которое снимается с передовой, дают какое-то время на восстановление.
Перед началом спасательной операции
Перед началом спасательной операции

Когда услышал: «В Беслан едет 4-й отдел!», хотел возмутиться, но встать не смог. Было ощущение, что кто-то сзади положил на плечи две руки. Некая сила меня буквально вдавила в кресло. Внутренний голос подсказывал, что я должен быть в Беслане. Тогда же перед глазами возникла вдруг пелена. Это была не пыль от штукатурки, а некая сероватая взвесь типа дыма. За этой завесой промелькнули красные огоньки, какие бывают при выпущенной автоматной очереди.

Только несколько дней спустя, уже после штурма, Виталий Николаевич понял, что тогда на совещании увидел будущую картину боя, в котором чудом остался жив.

— О том, что террористы захватили школу, я узнал от друга, который увидел сюжет по телевизору. И почти сразу же пришел сигнал тревоги на пейджер, — вспоминает подполковник, мастер спорта по трем видам спорта Александр Бетин, ветеран Группы «А». — Поймав таксиста, отмахиваясь от «гаишников» удостоверением, я помчался на работу. Начались сборы, постановка задачи, перелет… Для меня, как для человека, который до этого не был ни в одном бою, все это было еще неосознанно.

1-го сентября 2004 года по три группы от Управления «А» («Альфа») и Управления «В» («Вымпел») Центра специального назначения ФСБ России погрузились на два военных борта и вылетели во Владикавказ, где к ним присоединились коллеги, прибывшие из Ханкалы (Чечня).

В оперативном штабе многие были уверены, что штурма удастся избежать. В заложниках было много детей дошкольного возраста. В тот первый сентябрьский день четыре детсада из девяти в Беслане еще не открылись после ремонта, и многие родители привели с собой на школьную линейку малышей.
 
Виталий Демидкин в Беслане
Виталий Демидкин в Беслане

— По прилету мы разместились в здании местного ПТУ, в двухстах метрах находилась школа, откуда периодически были слышны выстрелы, — продолжает рассказ Александр Бетин. — 2-го сентября стало известно, что за ночь боевики расстреляли всех мужчин-заложников и выбросили их тела из окна. Стало понятно: либо мы их, либо — они нас.

Вспоминает Виталий Демидкин:

— С террористами велись переговоры. Была надежда, что с бандитами удастся договориться мирным путем, но готовилось также и силовое воздействие. От местных жителей, вооруженных охотничьими и помповыми ружьями, которых пресса окрестила «ополченцами», мы слышали: «Мы не позволим вам штурмовать школу. Если пойдете, мы будем стрелять вам в спины». Не дай Бог, конечно, но я, наверное, действовал бы также. Как и они. Все понимали, что если начнется штурм, будет много жертв среди детей.

В дополнение к обширному арсеналу, спецназовцы заказали еще из Москвы универсальные инструменты для вскрытия дверей и решеток на окнах. При этом начальники отделов ЦСН неоднократно выходили на рекогносцировку — смотрели, откуда они будут выезжать, где будут сосредотачиваться, как будут проникать в здание школы.

4-му отделу Управления «А», как и аналогичному 4-му отделу Управления «В», была поставлена самая сложная задача. Спецназовцам предстояло проникнуть в спортзал и уничтожить террористов, охранявших взведенные взрывные устройства. После чего должен был начаться штурм со стороны главного входа и столовой.
Бегом, бегом! Дорога каждая минута!
Бегом, бегом! Дорога каждая минута!

— К тому моменту наш отдел, который возглавлял Виталий Николаевич Демидкин, был одним из самых боеспособных в Управлении «А», — отмечает Александр Бетин. — Ему доверяли самые трудные задачи. Что там говорить, только два заместителя Виталия Николаевича за время службы стали героями России. Спортзал школы был заминирован, подступы охранялись боевиками. Никто не говорил, есть ли у нас шансы на выживание или нет. Мы с моим другом Андреем, который также прослужил в «Альфе» только полтора года, дали друг другу слово: если вернемся живыми, то женимся и заведем детей.

2-го и 3-го сентября спецназовцы тренировались на аналогичном здании школы, испытывали новый образец четырехразрядного гранатомета, который планировалось применить против террористов.

Для отработки боевого слаживания 3-го сентября две оперативно-боевые группы выехали на полигон учебного центра 58-й армии под Владикавказ. А в 13 часов 05 минут вдруг поступила команда срочно возвращаться на базу.

— По дороге мы узнали, что в спортзале последовательно произошли два мощных взрыва, в результате чего произошло частичное обрушение крыши.

Позже эксперты-взрывотехники установили, что взрывчатка была разложена на стульях (СВУ на основе МОН-90 с тротиловым эквивалентом в 6 кг) и подвешена на баскетбольные кольца и два троса, протянутые между ними.

Провода от бомб были подведены к двум замыкающим педалям — так называемым «электрическим замыкателям разгрузочного действия», которые находились в противоположных концах зала. Террористы попеременно дежурили на этих педалях.

По одной из версий, от сильной жары не выдержал скотч, которым к баскетбольной корзине была прикреплена взрывчатка. Он оторвался, после чего от удара произошел взрыв. У «дежурного» боевика не выдержали нервы, и он отпустил ногу с педали — после чего пошла вторая серия взрывов.

Заложники, кто мог, начали выпрыгивать через окна и выбегать через входную дверь во двор школы. Террористы, находившиеся в столовой и мастерских, открыли по ним огонь из автоматов и гранатометов. Тогда и прозвучал приказ бойцам спецназа ФСБ приступить к операции по спасению заложников и обезвреживанию нелюдей.
В ПОЛНЫЙ РОСТ НА ПУЛЕМЁТЫ

— Вернувшись в Беслан, мы доэкипировались, надели бронежилеты, каски, взяли автоматы, пистолеты, гранаты, патроны, — объясняет Виталий Демидкин. — У кого-то было бесшумное оружие, у кого-то подрывные шашки. Мы обязаны были идти на штурм, потому что уже начались подрывы, началось уничтожение заложников.

— Оседлали БТРы, встали на стартовые позиции, прижались, — вспоминает Александр Бетин. — В память врезалась женщина, что стояла в окне пятиэтажки и истово крестила нас.

Террористы были потенциальные смертники, находились в укрытии, у них имелся целый арсенал оружия. (После штурма выяснилось, что у бандитов было не менее двадцати двух автоматов, в том числе и с подствольными гранатометами, четыре ручных пулемета, танковый пулемет, два ручных противотанковых гранатомета РПГ-7, гранатометы «Муха».) Спецназовцам же предстояло наступать по открытой, простреливаемой местности.

Вспоминает Виталий Демидкин:

— Помню, мы стояли какое-то время на БТРах в полной экипировке, готовы были двигаться, мысленно представляя, как будем прорываться к окнам первого этажа, через которые должны попасть в коридор школы. Уже знали, что слева, в районе столовой, террористы вскрыли пол и занесли туда мешки с песком, чтобы оборудовать огневую точку для обороны. Шли первыми, понимали, что будем у бандитов как на ладони. Сидели в напряжении. Приказ был на выдвижение, в полный рост. Минуты через три-четыре мы подскочили к девятиэтажкам около школьного двора, десантировались с БТРов, рассредоточились. Я не увидел ребят, на какую-то долю секунды меня охватила паника. Потом смотрю, один затаился, второй залег…

— Прятаться от выстрелов на самом деле было негде. Открытая поляна и все, — вспоминает Александр Бетин. — Мы должны были заехать на БТРе во внутренний двор школы к спортзалу, но в последний момент солдатик-водитель, то ли струхнул, то ли что-то не понял, повернул немного в сторону и заехал в деревья. Мы оказались на уровне веток, ничего не было видно. Когда я спрыгнул вниз, смотрю, боевых товарищей уже нет… За домом, шагах в двадцати стоят люди. Когда первые взрывы произошли, была неразбериха, местные жители, пытаясь помочь прорвавшимся заложникам, устремились к спортзалу. Я залег, они мне кричат: «Беги оттуда, по тому участку снайпер работает». Как потом выяснилось, в метрах пятнадцати от этой площадки убили Диму Разумовского из «Вымпела».
Стрелял в Беслане только один танк. Уже вечером… И — точечно. По засевшим в подвале террористам
Стрелял в Беслане только один танк. Уже вечером… И — точечно. По засевшим в подвале террористам

Увидев впереди наших ребят, бросился вдогонку. Помню, мы встали возле стеночки, во внутренний двор не суемся, затаились. Там шел массированный обстрел, работали подствольные гранатометы, все взрывалось. А вперед уже ушли и залегли в подвальном помещении напротив спортзала два наших сотрудника. Тут прибегает Виталий Николаевич, кричит: «Что, суки, встали, ну-ка за мной!» И мы рванули вперед вслед за командиром.

Остановились на мгновение около спортзала, поняли, что заходить туда нет смысла, все помещение было в огне. Остановились, чтобы перезарядить магазины. Я помню жар, который шел от спортзала и внутренний озноб, обусловленный инстинктом самосохранения, который некоторые называют страхом. Он к тому моменту еще не прошел. Такое было состояние: смешался внешний жар и внутренний холод.
«Я НИКАК НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ВЫЖИТЬ»

— Со здания напротив нас прикрывали пулеметчики — Олег с Сергеем. Свои, проверенные ребята, другим бы не доверили. Мы бежали, они стреляли прямо над нашими головами, — вспоминает Александр Бетин. — Оказавшись у окон, которые вели в школьный коридор, заместитель начальника отдела Сергей Владимирович и начальник отделения Александр Николаевич сделали живую лесенку, по их спинам через окно мы начали забегать в школу. Окна были завалены партами, стульями, книгами.

— Часть сотрудников ушла чуть правее от оконного проема, часть — левее, — описывает обстановку Виталий Демидкин. — Я почему-то остался посредине коридора. До сих пор не понимаю, почему? Сказалась, наверное, ответственность за ребят. Через метр-два вдруг появилось белое облако, из-за которого я увидел несколько красных огоньков. Понял, что по нам ведется огонь. Но удивительно: я ничего не слышал. Упал на спину, из этого положения короткими очередями между ног выпустил в сторону противника весь боекомплект автоматного магазина.

Те ребята, что были справа и слева от меня, потом рассказывали, что увидели, как упали две гранаты Ф-1, разлет осколков у которых 250 метров, убойная сила — метров двадцать пять. Мы находились в трех-четырех метрах. Гранаты без колец, без чеки, крутились… Бойцы закричали друг другу: «Граната, граната!» Один побежал в правый класс, другой — в сторону двери, что ведет в раздевалку. Раздался взрыв! Потом выяснилось, что у моего заместителя Сергея, который первый проник в коридор, нога была буквально разорвана в клочья, в госпитале потом из нее вытащили двадцать семь осколков, у второго сотрудника в ходе операции из ноги извлекли семь осколков. У меня — ни царапины. Более того, я не слышал самих этих взрывов!

Я никак не должен был выжить в этом огненном мешке, но… выжил. Мой брат, полковник запаса Александр Ходырев, потом рассказывал, что где-то вычитал, что у половины террористов-наемников патроны в рожках автоматов были набиты так: один — боевой, десять — холостых. Я возражал: «Саша, откуда же тогда столько убитых? Они столько мужчин в первый день расстреляли».

Доводилось мне слышать, что нас уберег Георгий Победоносец, который является покровителем воинов. Он встал перед нами, прикрыв своим плащом. Удивительно, но те ребята, кто находились ниже уровня этого воображаемого плаща, получили ранения. Те, кто убегали вправо и влево, получили 27 и 7 осколков в ноги. Как тут в мистику не поверить?
«НИЧЕГО НЕТ СТРАШНЕЕ УБИТЫХ ДЕТЕЙ…»

Не менее драматичное начало боя было и у Александра Бетина.
Ветеран «Альфы» Александр Бетин
Ветеран «Альфы» Александр Бетин

— Когда я спрыгнул в коридор, по нам начал работать пулемет. До двери класса, что был напротив, было метра три. Под пулеметным огнем это расстояние показалось в десять раз длиннее. Я остался сидеть у окна за партой. Поднял голову, увидел ноги сотрудника Управления «В» Романа Катасонова, он шел прямо за мной. Его зацепило пулеметной очередью, пуля попала ему в область подмышечной впадины. Доли секунды ему не хватило, чтобы заскочить в класс. Он был уже мертвый, лежал справа от меня.

Ранило очередью и моего друга Андрея. Он спрашивал: «Сань, посмотри, что там у меня?» Я говорю, давай сначала заскочим в класс, потом посмотрим. Тут как раз Виталий Николаевич дал команду: «Разбегаемся по классам!»
 
 

— Началось противостояние. По коридору били пулеметные и автоматные очереди. Не то, что пройти, высунуться было невозможно, — продолжает рассказывать полковник Демидкин. — Но нам вскоре все-таки удалось террористов достать. Расстояние до огневой точки было метров двадцать пять. Бросали гранаты, у нас все ребята спортсмены, могли и с восьмидесяти метров в «яблочко» угодить. Через какое-то время стрельба прекратилась. И тут в поле нашего зрения попал некий мутный персонаж. По коридору из-за угла на нас вышел мужчина.
Один из знаковых снимков-символов тех дней…
Один из знаковых снимков-символов тех дней…

— Он шел, слегка пошатываясь, видимо, был контуженный выстрелом от гранатомета, — дополняет Александр Бетин. — Опытный наш сотрудник с позывным «Пионер» стал подавать ему команды: «Ты кто? Стой! Подними руки». Мы еще сомневались, а вдруг это заложник? Оружия при нем не было, бороды мы не заметили. Но с другой стороны, мы знали, что всех взрослых мужчин боевики расстреляли в первую ночь. Команды он не выполнял, продолжал идти в нашу сторону. Когда оставалось метров десять, он вдруг побежал и стал что-то вытаскивать у себя из-за пазухи. Мы поняли потом, что он вырывал чеки из гранат. Очередью «смертник» был остановлен и, упав метрах в двух от нас, взорвался. Мы находились в классах, нескольких человек, кто стоял рядышком в проходе, контузило.
Главная задача — спасти детей!
Главная задача — спасти детей!

Проверив боевика, двинулись дальше, дошли до пулеметного гнезда, насчитали там шесть трупов. Зашли в класс, начали освобождать окна от завалов, чтобы дать сигнал группе внешнего блокирования о том, что помещение под нашим контролем. И тут нас начали обстреливать… осетинские «ополченцы», что с охотничьими ружьями тоже ринулись в бой. Нам пришлось затаиться. Мы взяли кусок белой тюли, намотали ее на обломок гардины и высунули этот своеобразный флаг в окно. Помахали, нам сообщили, что знак заметили.

— К тому времени, — рассказывает Виталий Демидкин, — к нам присоединился наш коллега Юрий Торшин, позывной «тридцатый» (ныне член Совета Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», полковник запаса — Авт.), со своими ребятами. Часть сотрудников проникла в школу через запасную дверь, которая вела в раздевалки, открыв ее с помощью «кошки» и веревки. Коллеги подошли к нам, забрали у нас раненого, помогли нам в продвижении к столовой.

Что увидели — лучше не вспоминать. Ничего нет страшнее детских тел… В одном из закутков нам удалось обнаружить в живых женщину с девочкой лет семи, которая все время просила пить. К сожалению, выдвигаясь в бой, не думаешь ни о воде, ни о пище, а думаешь, как бы побольше взять с собой гранат и боеприпасов. Юрий Николаевич Торшин потом поручил своим сотрудникам вывести их через окно со стороны железной дороги.

— А я никак не могу забыть трех заложников, женщину, девочку — старшеклассницу и мальчика лет девяти, что держались за руки, — говорит Александр Бетин. — Мы их встретили на выходе из спортзала, завели к себе в класс. В туалет заложников не отпускали, а водили в этот класс. Там по щиколотку было нечистот. Женщине было плохо, девушка, как нам показалась, не в себе. Она сидела в углу, сняла с себя майку, опускала ее в зловонную жижу и стирала с себя кровь. Потом подошли спасатели, мы их начали передавать через окна. До этого момента все трое как-то держались. Когда женщина поняла, что все самое страшное вот-вот закончится, она сползла на пол по стенке. Девушка тоже потеряла сознание. А пацан даже сам попытался забраться на подоконник.

При подготовке публикации была использована статья в «МК» Светланы Самоделовой «Альфа, Вымпел, спасибо за то, что вы спасали наших детей»


добавил текст статьи - Petrov

[crossificio]

в тексте фото эвакуации сотрудника

подписано как "эвакуация Бочарова В."

ранее здесь кто то писал, что это Романа Катасонова вытаскивали
про Бочарова не верится очень, вроде он говорил что в без сознания был достаточно долго, а здесь похоже сотрудник был в сознании и старался помогать себя эвакуировать (по крайней мере по рукам видно что пытается оптимально расположится, нет?)

да и есть вроде фото как его на носилки положили (на живот) не очень похож ни на Катасонова ни на Бочарова

- добавил тэг - Petrov

[Petrov]

В статью ненавязчиво вплетены фрагменты из текста в Википедии. Просто один-в-один местами. Приятно, что нас цитируют 

"взрывчатка была разложена на стульях (СВУ на основе МОН-90 с тротиловым эквивалентом в 6 кг) и подвешена на баскетбольные кольца и два троса, протянутые между ними"

"Провода от бомб были подведены к двум замыкающим педалям — так называемым «электрическим замыкателям разгрузочного действия», которые находились в противоположных концах зала. Террористы попеременно дежурили на этих педалях."

"Заложники, кто мог, начали выпрыгивать через окна и выбегать через входную дверь во двор школы. Террористы, находившиеся в столовой и мастерских, открыли по ним огонь из автоматов и гранатометов." и т.д.

[Radi]

В этом мире нет ничего нового. Всегда кто то есть первый.
В одном случае - Колумб и Магеллан, в другом - рейндар.орг...
А нового уже никто не откроет, кроме тайной закулисы, о которой...Увы. Мы только предполагаем.

[Petrov]

Потом были еще «самолетные» операции, в ходе которых он первым проникал в авиалайнер, потом задержания американских агентов и освобождения заложников. Но Беслан… Воспоминания об этой страшной трагедии до сих пор отдаются в душе Демидкина вечной болью. Даже сейчас, спустя 10 лет, когда рассказывает о той операции, начинает слегка заикаться.
 - Что увидели - лучше не вспоминать, - волнуясь, говорит спецназовец. - Ничего нет страшнее детских тел… В одном из закутков нам удалось обнаружить в живых женщину с девочкой лет семи, которая все время просила пить. К сожалению, выдвигаясь в бой, не думаешь ни о воде, ни о пище, а думаешь, как бы побольше взять с собой гранат и боеприпасов.
 К тому моменту отдел, который возглавлял Виталий Николаевич Демидкин, был одним из самых боеспособных в Управлении «А». Ему доверяли самые трудные задачи. Что там говорить, только два заместителя Виталия Николаевича за время службы стали героями России.
Но тогда, в Беслане, никто из спецназовцев не знал, есть шансы выжить или нет. Им предстояло ворваться в заминированную террористами школу по абсолютно открытой простреливаемой местности. Демидкин до сих пор уверен – он не должен был выжить в этом огненном мешке. Ведь это он шел во главе штурмующей группы.
 - Помню, мы стояли какое-то время на БТРах в полной экипировке, готовы были двигаться, мысленно представляя, как будем прорываться к окнам первого этажа, через которые должны попасть в коридор школы, - вспоминает Демидкин. - Уже знали, что слева, в районе столовой, террористы вскрыли пол и занесли туда мешки с песком, чтобы оборудовать огневую точку для обороны. Шли первыми, понимали, что будем у бандитов как на ладони. Сидели в напряжении. Приказ был на выдвижение, в полный рост. Минуты через три-четыре мы подскочили к девятиэтажкам около школьного двора, десантировались с БТРов, рассредоточились. Я не увидел ребят, на какую-то долю секунды меня охватила паника. Потом смотрю, один затаился, второй залег…
 Эта слабость овладела Демидкиным всего на мгновение. Он знал: подчиненные должны видеть только уверенного в себе командира. Потому всегда старался идти в числе первых.
- Ничего страшного: если плохо сработаю, то своей гибелью или ранением предупрежу ребят. И они выполнят задачу намного лучше, потому что каждое последующее поколение работает умнее, качественнее, результативнее, - рассуждал Виталий Николаевич, логически обосновывая свои душевные порывы непременно уберечь подчинённых от пуль и осколков.
А ещё такая установка помогала преодолеть страх, ведь подчинённые, естественно, должны видеть уверенного в себе командира. Впрочем, когда перед штурмом начинается отсчёт от десяти до нуля, страх исчезает практически полностью.

http://gigamir.net/agenda/internet/pub838239

Вскрыли пол и занесли мешки с песком, чтобы оборудовать огневую точку?

Девятиэтажки и школы? 

[Leon]

Что-то память его подводит.

Пулемет был возле столовой - простреливал коридор. Пол там не вскрыть - там бетон. Столовая и флигель были пристроены к школе позже - у них бетонные перекрытия и под ними подвал-бомбоубежище.
Были ли мешки на пулеметной точке - не знаю.
А девятиэтажек у школы нет. Возможно, на Лермонтова, дальше. Надо смотреть снимки. БТРы как раз в том районе разгружались.

[Leon]

Думаю, не было мешков. Им песок брать негде было. Да и ни на одном снимке не просматриваются.

[Radi]

Лёва, ты же сам видел, что песка около Беслана нет. Есть камни и глина.
Когда мы с тобой лазили по школе, я бы, как сапёр, обязательно обратил бы внимание на, хотя бы остатки, такой фортификации...  Их не было.

[Radi]

В общем, считаю, что это чья то лирика по мотивам Беслана.
Чем дальше, тем больше будет такого, поверьте...

[Товарищ рабочий]

Вышло еще одно интервью с полковником Виталием Демидкиным:

http://tsargrad.tv/articles/pervyj-terakt-v-sssr-samye-slozhnye-operacii-gruppy-alfa_50939

Новых подробностей мало, но зато теперь официально подтверждено, что боевиков в предбаннике столовой уничтожили из гранатометов:



Трагедия в Беслане: как проходила операция

А.А.: Виталий Николаевич, насколько я понимаю, это была первая большая спецоперация подразделения "Альфа" (тогда - группа "А"). Очень хочется еще с Вами поговорить на очень тяжелую тему - о событиях в Беслане.

Утром 1 сентября 2004 года, во время торжественной линейки, посвященной началу учебного года, школу №1 в городе Беслан захватили террористы. В течение двух с половины дней террористы удерживали в заминированном здании 1128 заложников, преимущественно детей и их родителей. Во время теракта в школе Беслана погибли 334 человека, из которых 186 - дети в возрасте от одного года до 17 лет. По количеству жертв это был один из самых масштабных терактов. Только благодаря колоссальным усилиям и личному подвигу силовиков, жертв не стало больше.

Виталий Николаевич, мне кажется, что это, наверное, один из самых тяжелых эпизодов, с которыми Вам довелось столкнуться. Это так?

В.Д.: Да. Мне приходилось участвовать во многих специальных операциях. Но эта операция очень тяжелая, совершенно верно. Вспоминается то, что буквально за две недели до этой операции мы вернулись из очередной командировки в Чеченскую Республику. В том подразделении, которым я руководил, было двое раненых, один "двухсотый" (погибший - прим.ред.) и четыре или пять человек получили контузии. И когда нашему подразделение назначили ехать на решение этой операции, вопросов не было, мы люди военные, и поэтому сказали "Есть!", собрались, и в считанные минуты, как обычно это бывает, погрузились в автобусы, выехали в аэропорт, сели в самолет и прилетели.

Разместили нас неподалеку от захваченной школы. И сразу четко обозначили - с нами будет еще одно подразделение Управления "В" наших коллег. Так как у них не было руководителя, а были только заместители, меня назначили руководить этими двумя подразделениями. И задача была архиважная. После команды руководителя этой операции "на штурм", надо было ворваться в спортивный зал, обезвредить, уничтожить тех террористов, которые находятся под щитами и охраняют эти взрывные устройства под баскетбольными щитами, обезвредить взрывные устройства. Затем подать сигнал - и штурм начался бы со стороны центрального входа и со стороны столовой.

Но после двух взрывов, которые прозвучали, когда мы находились на стрельбище, отрабатывали слаженность, 3 числа, нам пришлось немножко видоизменить наши направления, и мы начали проникать "тройками" в коридор. Из коридора, когда проникли несколько человек, порядка восьми или десяти, мы пошли в сторону столовой. И там были подвергнуты обстрелу противника.

Нас забросали гранатами и по нам открыли огонь из пулемета и из трех, по-моему, автоматов. Были потери. Ответным огнем мы заставили тех бандитов, которые сидели в огневом гнезде, замолчать на какое-то время. Разбежались по классам. Внесли раненых, убитого майора Катасонова.

Началась перестрелка. Те сотрудники, которые оставались снаружи, проникли через одну из дверей, которая вела в раздевалки спортзала. Затем, через какое-то время, к нам попытался подбежать тот смертник, который вместе с нами хотел взорваться. Он был уничтожен, прозвучал подрыв.

После того, когда то огневое гнездо было уничтожено при помощи гранатометов, мы начали продвигаться дальше. К нам подошел наш коллега, Юрий Николаевич Торшин, который руководил аналогичным подразделением, и мы начали продвигаться в сторону столовой. Когда мы дошли до угла столовой, на месте тех боевиков, которые по нам вели огонь, были изуродованные тела, несколько человек лежало, изуродованное оружие. Мы получили приказ прикрыть одну из стен, и дальше зачистка была возложена на другое подразделение еще одного нашего коллеги. Пока он служит, поэтому не хотелось бы озвучивать ни фамилию, ни имя.

[Leon]

Максимум - подствольники

[Petrov]

http://osnova.news/n/4760/

Полковник Демидкин: "Меня спрашивали, как дела, как сыновья. Потом только понял, что так со мной прощались"

Как офицеры «Альфы» первыми пошли на штурм бесланской школы и оказались в аду

В эти дни исполняется 15 лет трагическим событиям в Беслане. 32 террориста три дня удерживали в школе 1128 заложников. 3 сентября 2004 года бойцы «Альфы», «Вымпела» и других подразделений пошли на штурм школы Беслана. По официальной версии, прорыв начался после того, как в здании кто-то из террористов привел в действие взрывное устройство, от чего частично обрушилась крыша, начались пожар и паника. Одну из штурмовых групп в школу вел полковник «Альфы» Виталий Демидкин.

Виталий Николаевич Демидкин родился в подмосковном поселке Шик неподалеку от Коломны, а вырос в Котельниках. После окончания восьми классов школы поступил в Люберецкое медучилище. Окончил его в 1975 году и семь месяцев проработал фельдшером на станции скорой помощи. После неудачной попытки поступить в Ленинградскую военно-медицинскую академию его призвали в армию.

Он служил в 57-й спортроте, исполнял обязанности врача в армейской хоккейной команде. После армии возвращаться в скорую не стал — платили мало. Пытался поступить в Высшую школу милиции, но не получилось. Пошел служить прапорщиком в 7-е управление КГБ — его туда рекомендовал сосед.

На курсах его готовили к работе во время Олимпиады-80, и уже там он узнал о секретной группе «А». В ней тогда находилось всего около 30-40 человек. В 1980 году Демидкину удалось попасть туда.

Он рассказывает о событиях в Беслане, но постоянно делает отступления, возвращается к другим боям и операциям, которые прошел за время службы, вспоминает свои сны и говорит о боге. Возможно там, в прошлом и потустороннем, он пытается найти какие-то подсказки, которые помогут ему самому понять, почему в те дни погибли 186 детей и 148 взрослых.

 

«На секунду показалось, что мы здание освободим»

Я был в первой тройке. Думал, остановлюсь возле стены и буду смотреть, как другие проникают в здание, чтобы потом их к наградам представить, как положено.

Но окно оказалось достаточно высоко. Одному пришлось выполнять роль лестницы. Второй — как раз мой заместитель, получивший звание Героя России за «Норд-Ост», — запрыгнул внутрь, ну и я не мог же его там одного оставить, внутри. Запрыгнул тоже и остался посередине коридора. Герой мой к стене прижался. Вторая тройка запрыгнула и к другой стене прижалась, ну и так далее. Мы начали продвижение вперед.

На секунду показалось даже, что мы сейчас небольшой группой здание освободим, так как, видимо, террористы уже раненые все и не могут как следует сопротивляться.

Вдруг вижу — передо мной белое облако, а через него пробивается один огонечек красный побольше и два или три огонька поменьше. Падаю назад и короткими очередями, по два-три патрона, отвечаю. Огоньки погасли. Кричу: «Разбегаемся по классам!» И мы рассредоточились, прихватив из коридора женщину с ребенком.

Смотрю — вносят солдатика раненого в нежно-зеленого цвета «горке». Спрашиваю: «Откуда здесь солдат?» Не отвечают. Переспрашиваю погромче. Мне отвечают: «Это не солдат, а майор Катасонов». Оказалось, в тот момент, когда он влезал в оконный проем и поднял руку, влетела пуля 7,62 миллиметра.

Еще одного вносят раненого. Втаскивают моего зама — у него нога в осколках. Спрашиваю: «Что произошло?» Отвечает: «Начали продвигаться, и упала граната Ф-1. Одна, а затем еще одна. Без спусковой скобы и кольца». Я спрашиваю: «А чего ты не кричал?» «Я орал "граната, граната" и начал уходить за угол, в сторону раздевалок». Ногу не успел он только убрать, и в ней потом насчитали 27 осколков.

А я-то стоял прямо в полный рост в том же коридоре, в нескольких метрах оттуда. Как остался цел? Потом, когда вернулся в Москву, спрашивал, как такое возможно? Две гранаты Ф-1 разорвались в нескольких метрах. От каждой осколки разлетаются на сотни метров. Одна мудрая женщина предположила, что это святой меня и моих коллег собой заслонил. Вот, хотите верьте, а хотите нет.

 

«Думал, нас не пошлют. Думал, штурма не будет. Я дважды ошибся»

Когда 1 сентября вызвали по тревоге, я думал, что наше подразделение точно не пошлют.

За две недели до Беслана мы вернулись из очередной командировки. Полтора месяца мы провели в Чечне. Командировка выдалась тяжелой. У меня там погиб сотрудник, Сергей Цаплин. Он охранял представителя президента России [Сергея] Абрамова. На него было покушение, и все досталось Сергею. Двое были ранены, когда мы в Кизляре банду уничтожали, возле больницы. Там трое чеченцев сняли квартиру на первом этаже, окна которой выходили прямо на это медучреждение. Что-то серьезное планировалось. Еще несколько человек получили контузии, просто их не регистрировали официально.

Но выбор пал на нас. Мне хотелось встать и сказать, что даже во время Великой Отечественной войны подразделения, которые выходили из боев, проходили должным образом реабилитацию и доукомплектование, но мне как будто кто-то руки на плечи положил и сказал: «Сиди, ты там должен быть».

Тогда я решил встать и сказать, что лично готов ехать куда угодно, но мои сотрудники нуждаются в отдыхе. Опять — те же ощущения на плечах: «Сиди, ты там должен быть».

А дальше я дважды ошибся в ожиданиях, когда думал, что нас в самое пекло не пошлют, и когда думал, что штурма точно не будет.

 

«Если "Альфа" пойдет — мы будем стрелять им в спину»

На месте подразделению, которым я руководил, и фактически переданному мне аналогичному подразделению управления «В» была поставлена задача ворваться в спортивный зал, уничтожить двух террористов, охранявших взрывные устройства, закрепленные на баскетбольных щитах, разминировать их. И потом уже бы начался общий штурм.

Это, конечно, фантастика! На этом задании большая часть из нас должна была погибнуть. И окружающие это понимали, как и то, что я не буду отсиживаться за спинами подчиненных, а пойду одним из первых, поэтому коллеги ко мне подходили и спрашивали: «Как дела? Как дома? Как сыновья?»

Потом понял, что это так со мной прощались. Ребята тоже, наверное, все понимали, но в таких случаях мне, как командиру, нельзя было показывать какое-то сомнение, нерешительность.

Решили с «Вымпелом», кто будет проникать, а кто будет обеспечивать проход. Вернее, я спросил у их руководителя, что он сам выбирает. Тот сначала сказал: «Идти внутрь». А потом передумал и определил, что они будут обеспечивать проход.

Я помню, местные жители говорили: «Если "Альфа" пойдет на штурм, мы будем стрелять им в спину, так что давайте договаривайтесь». Обстановка была напряженная, но мы сами и не думали, что будет штурм.

3 сентября находились под Владикавказом на армейском стрельбище и отрабатывали слаженность, когда дали команду срочно вернуться в Беслан. Уже в пути узнали, что произошел подрыв одного из взрывных устройств, находившихся в зале. Потом произошел еще один подрыв.

Приехали, быстро экипировались, надели каски, защиту, набрали побольше боеприпасов и пошли. Жалею, что не хватило ума взять с собой воды. Уже в школе, помню, выхватили из коридора девочку лет, наверное, десяти или двенадцати и женщину, по-моему, учительницу. «Ребята, есть у вас попить?» Водички просили простой, а нам им дать было нечего.

В школе мы провели несколько часов, зачистив все классы от центрального входа до вестибюля столовой. Нам помогало соседнее подразделение во главе с полковником Юрием Торшиным. Свои задачи мы выполнили с лихвой. После нас, когда всех заложников вывели, там еще другие подразделения отрабатывали сектора, осматривали помещения, в которых могли прятаться террористы, которые впоследствии были уничтожены.


«В Беслане инициатива была не на нашей стороне»

Среди спецназовцев в Беслане потери тоже были колоссальные. Десять наших ребят погибли: Андрей Туркин, Дмитрий Разумовский, Олег Ильин, Роман Катасонов, Денис Пудовкин, Михаил Кузнецов, Олег Лоськов, Александр Перов, Вячеслав Маляров, Андрей Велько. Еще несколько сотрудников МЧС.

Ребята жертвовали собой, ложились на гранаты, прикрывали своим телом женщин и детей. Они действовали так же, как их отцы-командиры. Помню, перед штурмом самолета в Тбилиси руководивший моей группой Владимир Николаевич Зайцев получил в штабе информацию, что у террористов есть взрывное устройство и автоматическое оружие. Он тогда решил идти первым, а мне и Володе Серегину сказал: «Если я упаду, то возиться со мной не нужно, бегите вперед прямо по моему телу».

В Афганистане тоже самым сложным были зачистки. Из любого закоулка мог раздаться выстрел или произойти подрыв. Каждый дом нужно аккуратно прочесать, чтобы не нарваться на растяжку или мину под половицей.

Однако в Чечне на зачистках было еще сложнее. Там зашел в дом, а человек с детонатором на радиоуправлении в паре сотен метров за тобой наблюдает. Ему стоит только на кнопочку нажать, и ты уже попадаешь в небесную гвардию.

В бесланскую школу террористы принесли все эти обкатанные в Чечне смертельные ловушки: «хаттабки» и прочее. Вероятно, рассчитывали и на то, что, как и в Чечне, между силовиками из разных ведомств и местным осетинским ополчением не будет слаженности.

А опасность этих проблем действительно была очень велика. В Беслане была определенная неразбериха, которая породила затем массу слухов и домыслов.

    Подрывы, произошедшие в спортзале, нарушили наши планы, однако задача моего подразделения оставалась прежней. Надо было уничтожать террористов, поэтому мы шли вперед в первом эшелоне, а местные жители, вооруженные автоматами, ружьями, обрезами и пистолетами, шли за нами по пятам и забирали, выносили детей (экс-советник президента РФ Асланбек Аслаханов в недавнем интервью заявил, что ополченцы мешали бойцам спецпоразделений - прим. "ОсНовы"). Может быть, каким-то штурмовым группам эти ополченцы своей чрезмерной активностью и мешали, но вот конкретно нам они не препятствовали и перед нами никуда не лезли.

Большой подвиг там совершили ребята из «Вымпела», которые практически своими телами открыли нам — «альфовцам» — дорогу к зданию. Они приняли удар на себя и отогнали террористов от окон, позволив нам без потерь подбежать к самой школе.

Встречается такое мнение, что спецназовцы — это неуязвимые супергерои. Беда, когда такое ощущение появляется у тех, кто командует на месте боев. Нет, наша сила в чрезвычайно тщательной подготовке к каждой операции и исходящей от нас инициативе. Использовали светозвуковые гранаты, которые отключают человека на несколько секунд. Этого времени обычно хватало на то, чтобы сблизиться с террористом и его обезвредить.

В Беслане инициатива была не на нашей стороне, а сами боевики очень хорошо подготовлены. В коридоре, откуда мы проникали в школу, они оборудовали настоящую огневую точку: вскрыли пол, обложились мешками с песком, установили пулемет. Чтобы ее уничтожить, пришлось задействовать гранатомет.

Еще подобные операции осложняются тем, что террористы могут маскироваться под заложников.

 

***

Со времени бесланской трагедии прошло 15 лет. Все эти годы мы заботимся о семьях погибших сотрудников. Каждый отдел, ассоциация ветеранов выплачивают некое содержание. Помогаем детям героев получить высшее образование, устроиться на работу. У многих погибших в Беслане бойцов остались дочери. Они выросли и сами надели форму, пошли служить по стопам отцов в разные силовые структуры.

Мои двое сыновей тоже служат. У каждого из них теперь по дочери и я, стало быть, дважды дедушка. Работаю в охранной структуре.

Я знаю, как тяжело пришлось жителям Беслана. Не только потерявшим своих родственников, но и тем, кто выжил: взрослым и детям, получившим травму на всю жизнь.

Десятилетняя девочка по имени Фатима была ранена в голову. Выжила. Сейчас она, как я знаю, уехала в Германию на очередную операцию. Девушке 25 лет, и она борется за возвращение к нормальной жизни.

Беслан и мою нервную систему настолько поразил, что до сих пор, если вижу какие-то отрывки видео с детьми, то слезы на глаза наворачиваются. Ездил несколько недель назад туда, и опять же — слезы текли рекой.

Хотя, вроде, я уже многое повидал. Боевое крещение было в Тбилиси, где захватили первый из трех по счету самолетов, которые мне довелось освобождать. Адреналин лился рекой. После этой операции у меня две недели все кружилось в голове. Второй самолет был через несколько лет в Баку. Отходил после его освобождения я примерно неделю. Третий самолет был в 1991 году в Москве. Там я уже через два часа был готов снова штурмовать что-нибудь или решать другие боевые задачи.

Однако в Беслане, даже 15 лет спустя, было сложно сохранить спокойствие. Когда ты знаешь, когда ты видел, что там люди целыми семьями погибали. Многих мужчин террористы на второй день расстреливали, чтобы они не оказывали сопротивления в случае чего, а 186 — одних детей только! Школьники и совсем еще малыши, которых родители на руках принесли на праздничную линейку, чтобы старшего братика или сестренку в школу проводить.

 

***

Одной из школьниц до захвата приснился умерший дедушка, который жаловался, что ему холодно в гробу. Ее брат и сестра легли рядом с ним, чтобы согреть... Девочка пыталась этот сон рассказать родителям, но ей все говорили: «Потом, потом. Сейчас некогда». А потом эти братик и сестра погибли.

Мне тоже снились сны, в которых я встречал погибших сослуживцев. В одном из них был мой бывший командир Анатолий Савельев, который погиб у шведского посольства, где мужественно обменял себя на захваченного террористом иностранного дипломата. Обнялись, поздоровались во сне, а потом Савельев мне говорит: «Виталик, пойдем со мной». А я ведь понимаю, что его в живых нет и куда он меня зовет. Попросил отсрочки, пока не помогу сыновьям на ноги встать. Савельев ответил: «Как хочешь». Потом подошел к троим парням, что-то сказал им, одного из них обнял и пошел в сторону. Я тогда не узнал парня со спины. Он был высокий, стройный, волосы немножко вьются. А потом понял, что это был Андрей Туркин. В Беслане он накрыл собой гранату и стал Героем России посмертно.